Модель. Геополитическая теория государственного могущества.


Принципы формулируются как условия расширения и сокращения территориального могущества государств.

1. Преимущество в размерах и ресурсах благоприятствует территориальной экспансии.

При примерно равном соотношении прочих факторов, более крупные, более населенные и более богатые ресурсами государства расширяются военным путем за счет более мелких, менее населенных и бедных ресурсами государств. Этот принцип часто формулируется в литературе, посвященной победам и поражениям в войнах [Liddell-Hart 1970; Andreski 1971; Gilpin 1981; Modelski and Thompson 1988; W. Thompson 1988). Сингер обнаруживает, что это преимущество относительно мало, но со временем оно возрастает, поскольку ресурсно доминирующие государства неуклонно накапливают ресурсы за счет своих жертв, тогда как последние постепенно ослабевают [Singer 1979; Singer and Diehl 1990]2. Такая экспансия может происходить путем прямого приобретения и административного подчинения территории. Ресурсно доминирующие государства расширяются также мирными или квазимирными средствами: через требование от меньших государств-клиентов осуществлять поставки или предоставлять войска совместным союзам под центральным руководством и через распространение своей юрисдикции на внешние, а иногда и на внутренние отношения более слабых государств. Посредством таких механизмов расширение военного контроля над территорией имеет тенденцию к росту de facto и часто de jure.
2. Геопозиционное, или «окраинное» (marchland), преимущество благоприятствует территориальной экспансии.

Государства, имеющие врагов на меньшем количестве фронтов, расширяются за счет государств, имеющих врагов на большем числе границ. Здесь влияние географии осуществляется двумя путями: естественные препятствия в виде гор, широких морей и ненаселенных территорий дают некоторым государствам «тыловую стену», которая позволяет им сосредоточивать свои силы на малом числе направлений. Напротив, крупные территории без естественных барьеров могут обеспечивать существование множества государств, особенно если это плодородные сельскохозяйственные земли, способные прокормить большое население. Специалисты по мировой истории часто отмечают характерный паттерн: окраинные завоеватели происходят с периферии больших населенных областей [McNeill 1963]. Многие проводившие широкомасштабные завоевания государства начинали с окраинной позиции. Все семь объединителей Китая после периодов государственной раздробленности вышли из тех окраин северных районов, где демографические ресурсы были большими по сравнению с другими окраинами. Эти случаи указывают на взаимодействие между окраинным преимуществом и преимуществом в ресурсах. Если имеется множество потенциальных соперников, находящихся в окраинных позициях, успешнее всего расширится тот, кто стартует с большим преимуществом в местных ресурсах и обращает это сочетание преимуществ в накапливающийся рост ресурсов по мере захвата территорий противников, находящихся в центре.

3. Дробление внутренних ( центр, или срединных) государств.

С течением времени государства, расположенные в середине географического региона, имеют тенденцию дробиться на более мелкие единицы. Этот принцип является развитием предыдущего. Одна из причин расширения «окраинных» государств состоит в том, что на протяжении длительного времени у внутренних, то есть находящихся в центре государств, блокируется кумулятивный рост их ресурсных основ. Такие государства имеют потенциальных врагов и союзников на многих фронтах; эти ситуации способствуют дипломатии баланса сил, в которой формируется оборонительная коалиция против любого доминирующего в текущий момент государства [Morgenthau 1948; Gilpin 1981]. Конфликты между внутренними государствами нередко приводят к патовой ситуации, что приводит к растратам военных ресурсов без продуктивной отдачи. Поскольку такие внутренние государства часто располагаются на плодородных землях, они хорошо обеспечены военными ресурсами, но они струк- турно блокированы, потому что возможности их экспансии уравновешены случайными колебаниями; только окраинные государства могут осуществлять экспансию с долговременным накоплением. Ранние историки-компаративисты неверно истолковывали причины этого эмпирического паттерна, объясняя его большей решительностью и энергией варваров с периферии в противовес разложению и упадку развитых цивилизаций. Однако в тех случаях, когда геопози- ционных преимуществ не имеется, цивилизованные государства с большими ресурсами неизменно одерживают победу над ближайшими ресурсно бедными «варварскими» или племенными областями. Преимущество периферии — не культурное, а структурное.

Далее, в исторических атласах просматривается паттерн, не укладывающийся в рамки простого преимущества окраины над центром. С течением времени при отсутствии окраинного завоевания внутренние области имеют тенденцию дробиться на возрастающее множество государств: это имело место в Китае в течение нескольких междинастических периодов, в Киевской Руси, на Балканах после упадка Османской и Австрийской империй, а также в дроблении Священной Римской империи на K* Германии и Италии. Дробление (территориальный распад, фрагментация) происходит потому, что внутренние государства становятся ослабленными в военном отношении и не способными контролировать отделение [провинций]. Неустойчивые и перекрывающиеся паттерны завоеваний и альянсов разделяют административную власть и делают культуру политического самосознания все более локалистской.
4. Кумулятивные процессы приводят к периодическому долговременному упрощению с массивными гонками вооружений и решающими войнами (showdown wars) между немногими противниками.

Принципы 1, 2 и 3 кумулятивны. Более крупные государства проглатывают меньшие или принудительно втягивают их в союзы, а окраинные государства расширяются за счет раздробленной середины. В результате в течение длительных временны х периодов (порядка нескольких веков) геополитическая ситуация радикально упрощается. Это может происходить различными путями. В историческом плане, одним паттерном является ускоряющийся рост единственного окраинного завоевателя, захватывающего внутренние государства. Данная модель характерна для географически простых регионов с единственной основной населенной зоной, таких как Китай или Месопотамия, в период, когда они были изолированными сельскохозяйственными регионами. Второй паттерн, более характерный для географически дифференцированной западной Евразии после распространения сельскохозяйственных сообществ — это рост двух соперничающих окраинных государств, с разных сторон расширяющихся за счет центрального региона, который переживает патовую ситуацию. Третий вариант — это разделение на два огромных блока могущества, один из которых расположен в более центральной позиции, а другой — в более периферийной1. Каждая такая ситуация приводит к периоду высокой геополитической напряженности: как минимум к интенсивной гонке вооружений и дипломатической поляризации, часто достигающей пика в решающей войне (в терминологии международных отношений — войне за гегемонию (a hegemonic war) [Gilpin 1981: 186-200]). В первом паттерне, упомянутом выше, одно крупное государство эффективно завоевывает свой мировой регион. Когда происходит решающая война между двумя крупными государствами или блоками, их конфликт приводит к более широкому спектру возможностей. Одно государство может разрушить другое, прокладывая себе дорогу к завоеванию «мира» в масштабах всего района (так, например, Рим завоевал Карфаген в Западном Средиземноморье, что открыло победителю путь к более легкой дальнейшей экспансии). Исторически общая альтернатива — патовая ситуация между двумя противниками, ведущая к дезинтеграции обоих; это может произойти из-за крупных материальных потерь с обеих сторон в войне или из- за ресурсных напряжений, вызванных длительной гонкой вооруже- ний. В таких обстоятельствах государство-наблюдатель имеет возможность быстрой экспансии в пространство образовавшегося вакуума могущества.



Королларий 4а — Решающие войны порождают высочайший уровень жестокости.

Войны, которые велись в период баланса сил между претендентами на завоевание регионального «мира», были наиболее жестокими, при этом уничтожались целые армии, включая пленных, часто истреблялось и гражданское население. Уровень преднамеренного разрушения рос в войнах [империи] Цинь (первого объединителя Китая после продолжительного периода Воюющих Царств), Ассирии (первого объединителя Месопотамии), римлян в их войне с Карфагеном и монголов (первыми пытавшихся завоевать всю евразийскую территорию); имеются аналоги этим событиям в резком росте жертв среди гражданского населения в мировых войнах XX в. Гилпин отмечает усиление жестокости во время войн за гегемонию в Европе, начиная с XVII в. [Gilpin 1981: 200-201]. Напротив, периоды дипломатии баланса сил в регионах геополитической раздробленности обычно характеризовались кодексами чести, которые ставили пределы насилию и ограничивали разрушительные последствия битв. Механизмом, связывающим геополитические условия с интенсивностью насилия, является высокий уровень эмоциональной и идеологической поляризации в ситуациях, когда от исхода сражения зависят кардинальные структурные последствия. Наоборот, когда влияние отдельных войн на раздробленную структуру могущества мало и переговоры на основе баланса сил ведут к частому перезаключению союзов, эмоциональная поляризация остается низкой.
5. Чрезмерное расширение ( overextention) приводит к ресурсному напряжению и государственному распаду, или дезинтеграции.

Чем дальше данная военная держава выходит за пределы своей «исходной базы», тем больше издержки. Насколько позволяют судить численные измерения, большинство ресурсов тратится на покрытие этих расходов; результатами являются возрастающая напряженность с ресурсами в тылу и уязвимость для военного поражения; оба этих фактора увеличивают вероятность быстрого расползания военного могущества. Принцип чрезмерного расширения с точки зрения логистической нагрузки, связанной с передвижением и обеспечением войск, часто отмечался в теоретической и эмпирической литературе. Стинчкомб и Боулдинг построили формальные модели сокращения военных ресурсов, доставляемых на растущие расстояния [Stinch- combe 1968: 218-230; Boulding 1962: 227-276]. Коллинз обнаружил, что фактически в каждом случае централизованных китайских династий упадок был вызван напряженной ситуацией с обеспечением и соответствующими поражениями на отдаленных границах [Collins 1978]. Люттвак показал последовательное сокращение военных ресурсов, сопровождавшее военные кампании римлян на отдаленных границах [Luttwak 1976]. Кеннеди документально подтвердил возникновение напряжений от чрезмерного расширения, исследовав причины упадка главных европейских империй с XV по XX в. [Kennedy 1987]. Изучение этих случаев также показывает, что негативные эффекты чрезмерного расширения действуют гораздо быстрее, чем процессы кумулятивного прироста ресурсов, которые питали экспансию. Всего лишь за несколько лет те империи, которые достигают точки чрезмерного расширения, обычно теряют контроль над военной организацией и политическим руководством. Результатом обычно является падение режима или фрагментация (территориальный распад, дробление) государства. Многие (но не все) свидетельства в пользу динамики чрезмерного расширения были основаны на исторических сравнениях аграрных государств. То же верно и для принципов 1^1. Чтобы преодолеть затруднение, связанное с тем, что принципы, основывающиеся на анализе этих исторических периодов, могут оказаться устаревшими в условиях современной военной и транспортной технологии, я исследовал уровни геополитической стабильности морских империй Нового времени и военную эффективность воздушных сил [Collins 1981]. Логистические издержки и уязвимость этих технологий сводят на нет гипотетическое возрастание их радиуса действия1, соответственно, основные геополитические принципы остаются в силе. Вышеизложенное и является той теоретической основой, исходя из которой я сделал предсказание о будущем состоянии могущества Российского государства. В эмпирической и теоретической литературе принципы ресурсного преимущества, окраинного преимущества и чрезмерного расширения документально хорошо подтверждены. Имелся обильный исторический материал о решающих войнах, но не было общей теоретической формулировки. Отмечалась кумулятивная природа некоторых из этих процессов. Теоретический вклад работы [Collins 1978] состоял в уточнении формулировки дробления середины (как оборотной стороны окраинного преимущества) и связывании всего набора принципов в некую общую динамику усиливающих друг друга процессов, периодически ведущих к долговременным геополитическим упрощениям и переломным моментам.