Платон «Государство»
33.a – Так слушай и суди сам. Мы еще вначале, когда основывали государство, установили, что делать это надо непременно во имя целого. Так вот это целое и есть справедливость или какая-то ее разновидность. Мы установили, что каждый отдельный человек должен заниматься чем-нибудь одним из того, что нужно в государстве, и притом как раз тем, к чему он по своим природным задаткам больше всего способен.
– Да, мы говорили так.
– Но заниматься своим делом и не вмешиваться в чужие – это и есть справедливость, об этом мы слышали от многих других, да и сами часто так говорили.
434.b – Ну, а согласишься ли ты со мной вот в чем: если плотник попробует выполнять работу сапожника, а сапожник - плотника, поменявшись с ним и инструментом, и званием, или если один и тот же человек попытается выполнять обе работы и мастера поменяются местами, считаешь ли ты, что государство потерпит большой ущерб?
– Не очень большой.
– Но право, когда ремесленник или кто-либо другой, делец по своим природным задаткам, возвысится благодаря своему богатству, многочисленным связям, силе и тому подобному и попытается перейти в сословие воинов, или когда кто-нибудь из воинов постарается проникнуть в число членов совета или в стражи, будучи этого недостоин, причем и те и другие поменяются и своими орудиями, и своим званием, или когда один и тот же человек попытается все это делать одновременно, тогда, думаю, и ты согласишься, что такая замена и вмешательство не в свое дело - гибель для государства.
– Полнейшая гибель.
– Значит, вмешательство этих трех сословий в чужие дела и переход из одного сословия в другое - величайший вред для государства и с полным правом может считаться высшим преступлением.
– Совершенно верно.
441.a – ... И выходит, что в душе существуют всего два вида [начал]: разумное и вожделеющее? Или как в государстве три рода начал, его составляющих: деловое, защитное, совещательное, так и в душе есть тоже третье начало – яростный дух? По природе своей оно служит защитником разумного начала, если не испорчено дурным воспитанием.
– Непременно должно быть и третье начало.
441.e – Значит, нам надо помнить, что и каждый из нас только тогда может быть справедливым и выполнять свое дело, когда каждое из имеющихся в нас [начал] выполняет свое.
– Это надо твердо помнить.
– Итак, способности рассуждать подобает господствовать, потому что мудрость и попечение обо всей душе в целом – это как раз ее дело, начало же яростное должно ей подчиняться и быть ее союзником.
– Конечно.
33.a – Так слушай и суди сам. Мы еще вначале, когда основывали государство, установили, что делать это надо непременно во имя целого. Так вот это целое и есть справедливость или какая-то ее разновидность. Мы установили, что каждый отдельный человек должен заниматься чем-нибудь одним из того, что нужно в государстве, и притом как раз тем, к чему он по своим природным задаткам больше всего способен.
– Да, мы говорили так.
– Но заниматься своим делом и не вмешиваться в чужие – это и есть справедливость, об этом мы слышали от многих других, да и сами часто так говорили.
434.b – Ну, а согласишься ли ты со мной вот в чем: если плотник попробует выполнять работу сапожника, а сапожник - плотника, поменявшись с ним и инструментом, и званием, или если один и тот же человек попытается выполнять обе работы и мастера поменяются местами, считаешь ли ты, что государство потерпит большой ущерб?
– Не очень большой.
– Но право, когда ремесленник или кто-либо другой, делец по своим природным задаткам, возвысится благодаря своему богатству, многочисленным связям, силе и тому подобному и попытается перейти в сословие воинов, или когда кто-нибудь из воинов постарается проникнуть в число членов совета или в стражи, будучи этого недостоин, причем и те и другие поменяются и своими орудиями, и своим званием, или когда один и тот же человек попытается все это делать одновременно, тогда, думаю, и ты согласишься, что такая замена и вмешательство не в свое дело - гибель для государства.
– Полнейшая гибель.
– Значит, вмешательство этих трех сословий в чужие дела и переход из одного сословия в другое - величайший вред для государства и с полным правом может считаться высшим преступлением.
– Совершенно верно.
441.a – ... И выходит, что в душе существуют всего два вида [начал]: разумное и вожделеющее? Или как в государстве три рода начал, его составляющих: деловое, защитное, совещательное, так и в душе есть тоже третье начало – яростный дух? По природе своей оно служит защитником разумного начала, если не испорчено дурным воспитанием.
– Непременно должно быть и третье начало.
441.e – Значит, нам надо помнить, что и каждый из нас только тогда может быть справедливым и выполнять свое дело, когда каждое из имеющихся в нас [начал] выполняет свое.
– Это надо твердо помнить.
– Итак, способности рассуждать подобает господствовать, потому что мудрость и попечение обо всей душе в целом – это как раз ее дело, начало же яростное должно ей подчиняться и быть ее союзником.
– Конечно.
Платон в «Законах» резюмирует свой ответ эгалитаристам в следующем утверждении:
«Для неравных равное стало бы неравным».
Аристотель же развил это понимание так:
«Справедливость, как кажется, есть равенство, и так оно и есть, но только не для всех, а для равных; и неравенство также представляется справедливостью, и так и есть на самом деле, но опять-таки не для всех, а лишь для неравных».
Это утверждение фиксирует обычное обвинение, предъявляемое эгалитаризму, — обвинение, состоящее в том, что равенство было бы превосходным, если бы только люди были равны, однако оно, очевидно, невозможно, так как они не равны, а потому и не могут быть уравнены.
Это реалистическое, на первый взгляд, обвинение в действительности совершенно нереалистично, так как политические привилегии никогда не основываются на природных качественных различиях.
«Для неравных равное стало бы неравным».
Аристотель же развил это понимание так:
«Справедливость, как кажется, есть равенство, и так оно и есть, но только не для всех, а для равных; и неравенство также представляется справедливостью, и так и есть на самом деле, но опять-таки не для всех, а лишь для неравных».
Это утверждение фиксирует обычное обвинение, предъявляемое эгалитаризму, — обвинение, состоящее в том, что равенство было бы превосходным, если бы только люди были равны, однако оно, очевидно, невозможно, так как они не равны, а потому и не могут быть уравнены.
Это реалистическое, на первый взгляд, обвинение в действительности совершенно нереалистично, так как политические привилегии никогда не основываются на природных качественных различиях.
Нельзя, разумеется, отрицать, что человеческие индивидуумы, подобно всем другим предметам нашего мира, являются весьма неравными во многих отношениях. Не приходится сомневаться, что такое неравенство имеет большое значение и что оно во многих случаях даже крайне желательно.
«Равенство перед законом» — не факт, а политическое требование, опирающееся на моральное решение, причем оно совершенно независимо от теории — вероятно, ложной — о том, что «все люди рождаются равными».
И добиваются некоторой степени (не)равенства силой, а если точнее, то имеющейся у них коллективной и дистрибутивной властью.
«Равенство перед законом» — не факт, а политическое требование, опирающееся на моральное решение, причем оно совершенно независимо от теории — вероятно, ложной — о том, что «все люди рождаются равными».
И добиваются некоторой степени (не)равенства силой, а если точнее, то имеющейся у них коллективной и дистрибутивной властью.
(добавляю я сжимая Майка Манна)
Посмотрите на себя. Постоянно наблюдая за умом, вы сможете понять, что видите только последствия, и задумаетесь о причинах. Для примера возьмём родителей, чей ребёнок растёт непочтительным. Огорчённые его поведением, они могут спросить: «Откуда же появилось такое поведение нашего ребёнка?».
Наши проблемы приходят из нашего собственного неправильного понимания, нашей привязанности к различной умственной деятельности. Обучайте свой ум, как буйвола: буйвол – это наше мышление, погонщик – это медитирующий, воспитание и обучение буйвола – это практика. С подготовленным умом вы сможем увидеть и причину и ее следствие. Поверьте, это не сложно.
Неравенство является фундаментальной реальностью для мир-системы Модерна так же, как и для любой известной исторической системы. Однако отличительным и особенным свойством исторического капитализма было то, что его целью (а также его достижением) было провозглашено равенство — рыночное равенство, равенство перед законом, фундаментальное социальное равенство всех людей, наделенных равными правами. Великий политический вопрос мира эпохи Модерна, великий культурный вопрос состоял в том, как примирить теоретическое представление о равенстве с продолжающейся и все более острой поляризацией возможностей реальной жизни и тех удовольствий, которые возникали в результате этих возможностей.
На протяжении долгого времени — целых трех столетий, с XVI по XVIII век — этот вопрос едва ли обсуждался в рамках мир-системы Модерна. Неравенство по-прежнему считалось чем-то естественным, фактически установленным Богом. Но как только революционный подъем конца XVIII века превратил язык равенства в культурную икону, как только вызовы власти стали повсеместными, несоответствие теории и практики больше нельзя было игнорировать. Необходимость сдерживать осуществление этого культурного запроса и тем самым держать в узде «опасные классы» стала приоритетом для тех, кто находился у власти. Создание либерального государства было главной структурой, выстроенной с целью ограничения данного запроса. Разработка современных идеологий, в свою очередь, стала важным механизмом в создании либерального государства.
Иммануил Валлерстайн
МИР-СИСТЕМА МОДЕРНА I
Капиталистическое сельское хозяйство и
истоки европейского мира-экономики в XVI веке
Каждый коммунист должен усвоить ту истину, что «винтовка рождает власть». Наш принцип — партия командует винтовкой; совершенно недопустимо, чтобы винтовка командовала партией.
Мао Цзэ-дун.
Выступление на VI пленуме ЦК КПК 6-го созыва
«Война и вопросы стратегии» (6 ноября 1938 г.).
Врезультате промышленной революции, которая произошла в Англии во второй половине прошлого века и после этого повторилась во всех цивилизованных странах мира ... машины отдали промышленность целиком в руки крупных капиталистов и совершенно обесценили ту ничтожную собственность, которая принадлежала рабочим (инструменты, ткацкие станки и т. д.), так что капиталисты вскоре все захватили в свои руки, а у рабочих не осталось ничего.
Труд стал все больше и больше разделяться между отдельными рабочими, так что рабочий, который раньше выполнял всю работу целиком, теперь стал делать только часть ее. Это разделение труда позволило изготовлять продукты быстрее, а потому и дешевле. Оно свело деятельность каждого рабочего к одному какому-нибудь, весьма простому, постоянно повторяющемуся, механическому приему, который с таким же успехом, и даже значительно лучше, мог выполняться машиной.
Таким путем все эти отрасли промышленности, одна за другой, подпали под власть пара, машин и фабричной системы.. тем самым они целиком переходили в руки крупных капиталистов, и рабочие также и здесь лишались последних остатков своей самостоятельности. Постепенно фабричная система распространила свое господство не только на мануфактуру в собственном смысле этого слова, но стала все более и более завладевать также и ремеслом.
Вследствие этого прежнее среднее сословие, в особенности мелкие ремесленные мастера, все более разоряются, прежнее положение работника совершенно меняется и создаются два новых класса, которые постепенно поглощают все прочие. А именно:
I. Класс крупных капиталистов, которые во всех цивилизованных странах уже в настоящее время являются почти единственными владельцами всех жизненных средств, а также сырья и орудий (машин, фабрик и т. п.), необходимых для их производства. Это класс буржуа, или буржуазия
II. Класс совершенно неимущих, которые вследствие этого вынуждены продавать буржуа свой труд, чтобы взамен получать не- обходимые для их существования средства к жизни. Этот класс называется классом пролетариев, или пролетариатом.
Карл Маркс, Фридрих. Энгельс
Манифест Коммунистической партии; Принципы коммунизма
.
Для того чтобы была широкая, глубокая и плодотворная почва для художественного развития, громадное большинство, находящееся в услужении у меньшинства... должно быть рабски подчинено жизненной нужде. За их счет, благодаря избытку их работы... привилегированный класс освобождается от борьбы за существование, чтобы породить и удовлетворить мир новых потребностей.
...Мы должны, скрепя сердце, выставить жестоко звучащую истину, что рабство принадлежит к сущности культуры... Страдание и без того уже тяжко живущих людей должно быть еще усилено, чтобы сделать возможным созидание художественного мира небольшому числу олимпийцев.
И если верно, что греки погибли от рабства, еще вернее, что мы погибнем вследствие отсутствия рабства,
Ницше Фридрих
Полн. собр. соч. – Т. 1. – М., 1912. – С. 170.
Итак, вопреки пророчеству Маркса о том, что общество разделится строго на два класса, мы обнаруживаем, что, согласно его собственным допущениям, может возникнуть следующая классовая структура:
(1) буржуазия,
(2) крупные землевладельцы,
(5) новый средний класс,
(6) промыш ленные рабочие,
(7) люмпен-пролетариат.
(3) средние и мелкие землевладельцы,
(4) сельские рабочие,
(Разумеется, могут возникнуть также социальные группы, являющиеся комбинациями перечисленных классов.) Более того, оказывается, что при этом может быть подорвано единство класса промышленных рабочих.
Карл Поппер.
Открытое общество
Как обычно, я уделяю основное внимание классовой организации, а также использую модель субъективного классового сознания (subjective class consciousness) IOTA (identity (идентичность), opposition (оппозиция), totality (тотальность), alternative (альтернатива). Вспомним, что идентичность, оппозиция, тотальность и альтернатива являются идеальными типами, односторонне подчеркивающими элементы, которые в социальной реальности встречаются лишь частично и не в полной мере.
1) Идентичность. Определение себя в качестве рабочего класса как играющего особую роль совокупно с другими рабочими в экономике. Эту саморепрезентацию не следует связывать с классовым конфликтом;
2) Противостояние. Понимание того, что капиталисты и их менеджеры являются постоянным противником рабочих. Идентичность плюс противостояние порождают конфликт, но он может и не быть экстенсивным. Он может быть ограничен рабочим местом, профсоюзом или местным сообществом, не распространяясь на целые классы и тем самым легитимизируя секционный, а не классовый конфликт;
3) Тотальность. Принятие первых двух элементов как определяющих характеристик (i) целой социальной ситуации рабочих и (ii) всего общества. Добавление (i) придает интенсивности секционному конфликту, а (ii) преобразует секционное сознание в экстенсивный классовый конфликт;
4) Альтернатива. Зарождение альтернативы существующим капиталистическим формам отношений власти. Это усиливает экстенсивный и политический классовый конфликт и легитимирует революционную борьбу.
Классы связаны друг с другом вертикально — класс А находится над классом Б и эксплуатирует его. Классы также подразделяются на более мелкие, секционные акторы, такие как профессии или ремесла.
Однако другие группы конфликтуют друг с другом горизонтально. Следуя антропологической терминологии, я называю такие группы сегментами. Члены сегментарной группы относятся к разным классам — к одному племени, клану, одной сети .патрон —клиент; совокупности живущих в одной местности или работающих на одном промышленном предприятии и т.п. Сегменты горизонтально конкурируют друг с другом.
Классы, секции и сегменты соперничают и ослабляют друг друга в человеческих обществах.
Сегмент - одной сети патрон —клиент, принадлежность одному клану.
(сегментарная взаимозависимость работодателя и работника, поощряемая внутренним рынком труда)
Секция - секционные акторы, такие как профессии или ремесла
#nbsp...смена настроений в мировом масштабе отнюдь не пошла на пользу существующему положению дел, наоборот, она лишила капиталистическую мироэкономику политической и культурной поддержки. Никогда больше угнетенные не будут уверены, что история на их стороне. Никогда больше не будут они довольны постепенными переменами в надежде на то, что их дети и внуки пожнут плоды их стра даний. Никогда больше не удастся их уговорить подождать с сиюминутными требованиями во имя светлого будущего. То есть теперь многочисленные производители капиталистической мироэкономики лишились основного стабили зующего элемента системы — оптимизма угнетенных. И случилось это как всегда в самый неподходящий момент: когда перед ними серьезно встала проблема «сжатия» прибыли.